Сегодня ночью на 89 году жизни отошёл ко Господу протоиерей Пётр Чулков. Прощание и отпевание состоится в воскресенье 29 сентября в храме Святых мучеников Александра и Антонины пос. Селище г. Костромы в 11:30.
из материала журнала "Хлеб" о протоиерее Петре Чулкове.
Протоиерей Пётр Иванович Чулков – один из самых необычных современных священников. Его биография впечатляет. Вышедший из семьи потомственных ювелиров, он стал ярким талантливым представителем этой сложной профессии. В 1974 году Петр Иванович был удостоен звания заслуженного художника РСФСР. Некоторые его работы стали произведением ювелирного искусства. К примеру, ваза «Весна», выполненная в традициях сканной техники, находится ныне в Государственном Русском музее Санкт-Петербурга. В 1985 году, будучи старшим художником Красносельского ювелирного завода, он меняет место работы и уходит на творческую работу в Костромское отделение Союза художников РСФСР. А через шесть лет принимает сан священника и становится клириком Костромской епархии.
ПРОТОИЕРЕЙ ПЕТР ЧУЛКОВ
– Отец Петр, известно, что Вы стали священником в зрелые годы. А между тем был большой жизненный путь, в котором вы проявили себя как талантливый художник. Как вы оказались клириком Костромской Епархии?
– У меня изначально была одна дорога – художника декоративно-прикладного искусства. Стремился к красоте – пришел к Богу. Не сам пришел – Господь незримо привел, потому и говорят, что пути Господни неисповедимы.
– Была ли заранее определена в вашей семье профессия ювелирного мастера-художника?
– Село Красное, где я родился, – это одно из самобытных сел в нашем Отечестве, которые уже с XV века занималась ювелирным промыслом. С давних пор красноселы работали с серебром и от Москвы и Киева до Средней Азии ездили они, продавая свой товар. Мои предки тоже занимались ювелирным делом. У моего прадеда Андрея Фёдоровича Чулкова была мастерская. Она представляла из себя отдельное помещение наподобие деревенской баньки. В селе Красном семейные традиции мастерства передавались из поколения в поколение, от отца к сыну, как это обычно и бывает в жизни. Так веками постепенно формировался и развивался красносельский ювелирный промысел. Поэтому семейные традиции касались и нашего рода Чулковых.
– Ваши родители были из села Красное-на-Волге?
– Мама моя из Омской области, из села Кобанье, а отец – потомственный красносел. Родители познакомились в Москве, какое-то время жили в Сибири, в родном селе матери, а позже переехали в село Красное. Здесь мой отец, Иван Андреевич Чулков, первое время трудился рабочим в электросети, потом гальваником в ювелирной артели «Металист». Позднее, уже в 50-х, преподавал студентам Красносельского техникума художественной обработки металлов гальванопластику и гальваностегию (электрохимические способы работы с металлами – прим. ред.). И я после окончания семилетней школы, в 1951 году, поступил в это учебное заведение и, окончив его через четыре года, был призван в ряды Советской армии.
– Поговорим о вере. В прошедшие времена было сложно выражать свои религиозные убеждения. Часто это было небезопасно. Ваша семья была христианской, как вы выходили из этого положения?
– Отношения с верой в советские времена действительно были сложные. Я всегда носил нательный крестик. Помню, в пятом классе на одном медосмотре в школе я снял рубашку, и все увидели крест: «А что это такое? Ну-ка снимай немедленно!» Я снял и положил его в карман. «Давай его мне!» - говорит учительница. Молчу, держу крестик в кармане, не отдаю. Потом вызывали в школу отца, делали ему выговор, строго предупреждая о последствиях вплоть до лишения родительских прав, как бы сказали сегодня. Поэтому впервые сознательно я начал носить крест после посещения Псково-Печерского монастыря в 1977 году. Тогда мы со священником отцом Алексеем Розиным из села Здемирово (находится в километре от села Красное) и с писателем и поэтом Вячеславом Ивановичем Шапошниковым, моим другом, поехали в эту святую обитель к отцу Иоанну Крестьянкину. Там мы познакомились с монахом, отливающим нательные крестики, и я поделился с ним «секретами» красносельского мастерства. А он мне и Вячеславу Шапошникову подарил по кресту своего «производства». С тех пор я его и ношу, как благословение старца Иоанна Крестьянкина.
– И где-то в этот промежуток времени для Вас открылась дорога пастырская?
– Пришло время, и я стал постоянным прихожанином нашего красносельского храма Всех Святых. Через настоятеля храма отца Иоанна Ковальского я познакомился с владыкой Александром (Могилевым), епископом Костромским и Галическим. Он-то по прошествии определенного времени однажды и спросил меня: «Петр Иванович, а вы не думали стать священником?» «Нет, владыка не думал» – ответил я. «А вы подумайте!» – посоветовал владыка Александр. Прошла не одна и не две недели пока, казалось бы, случайно я снова встретился с владыкой Александром в Костроме. И подойдя под благословение, услышал вопрос: – Ну, вы подумали, Петр Иванович? – Да, Владыка, подумал. – Ну, и как? – Как вы скажете, Владыка – ответил я. – Ну и добре… Идите к епархиальному духовнику, отцу Владимиру Степанову, он вам все скажет, что нужно делать. Так я встал на путь служения Господу Богу. В 1990 году владыка рукоположил меня во дъяконы, а в 1991 году в день престольного праздника храма Всех Святых – во священнический сан во иерея. А через год он направил меня своим указом исполнять обязанности настоятеля красносельского храма Богоявления и восстанавливать эту древнюю святыню. Этот шатровый храм XVI века в советское время был закрыт и использовался как колхозный склад для хранения зерна. Последние годы он числился как «памятник архитектуры», оставаясь все в том же неприглядном состоянии поруганной православной святыни. В 1993 году в субботу накануне праздника Всех Святых впервые после более чем полувекового закрытия церкви прозвучали слова священника: «Слава Святей и Единосущней и Животворящей и Нераздельной Троице!» Богослужения начались в подклети и продолжались семь лет. Верхний храм ждал своего праздничного дня открытия, находясь в реставрации до 2000 года. Размышляя о прошедших годах, ставших уже частью истории села Красное, невольно задумываешься о том, что именно в год своего четырехсотлетия (1992), это древнее здание вновь обретает статус православного храма. С этого дня, начинает восстанавливаться приходская жизнь, чтобы в год нового тысячелетия прославились чудные дела Господа Нашего Иисуса Христа в немощах наших, совершаемые. Не случайно сказано: «Сила Божия в немощах совершается». «Не нам, не нам, Господи, а тебе, Господи, слава во веки веков!»
– А был ли какой-то случай в жизни, который показал Вам, что нужно идти дорогой художника?
– После окончания седьмого класса (он тогда был выпускным) мы с ребятами беззаботно купались на Волге. Я был еще далек от мысли о своем жизненном призвании. Но тогда уже, примерно с пятого класса, я занимался рисованием – срисовывал из журнала «Огонек» какие-то понравившиеся мне натюрморты или пейзажи. К седьмому классу я пробовать писать масляными красками. Я брал ящики из-под посылок, разбирал их, фанерки эти грунтовал обыкновенной, белой краской и на них пытался рисовать художественными красками. Конечно, это было примитивное детское увлечение. К нам, купающимся, подошел, как потом выяснилось студент нашего техникума. Узнав, что мы окончили седьмой класс, в разговоре спросил: «Ну куда вы думаете поступать учиться?» Когда очередь отвечать дошла до меня, я сказал, что не знаю, а один из моих друзей произнес: «А он рисует!» Услышав это, молодой человек сказал: «Пойдем, посмотрим». Выяснилось, что он приехал доучиваться после армии в нашем Красносельском техникуме. Я привел его к нам в баньку, где мы жили, а там все мои работы висели на стене. Под потолком родительские иконы, а ниже – мои картинки. Просмотрев плоды моего детского увлечения, Иван Басанов (так его звали) категорично подытожил: «Поступай только в наш техникум!» Эта мысль, прозвучавшая впервые, утвердилась в моем сознании. В этом же году я поступил на первый курс Красносельского техникума художественной обработки металлов. – Получается, что Иван помог определиться вам с профессией. А как родители восприняли Ваш выбор? – Когда я вечером сказал о своем желании пойти учиться в наш техникум, родители меня поддержали. Мама была рада, потому что я не пойду в мореходное училище, куда звал меня мой старший друг Олег, который уже там учился. А отец резонно заметил: «Были в нашем роду ювелиры, и эта профессия прокормит и тебя». Так, я с полного согласия родителей поступил в Красносельский Техникум, который окончил в 1955 году, а осенью был призван на службу в ряды Советской Армии, демобилизован через год, осенью.
Текст – Игорь Алексеев
Источник: Костромская епархия
01.10.2024 04:22
